В Хамовническом суде Москвы во вторник завершились прения сторон по резонансному делу панк-группы Pussy Riot. Высказаться смогли все: и обвинение, и защита, и сами девушки, для которых это было «предпоследнее слово». С последним словом они смогут выступить уже завтра.
Слово прокурора
Прокурор просил для Надежды Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерины Самуцевич по три года лишения свободы, хотя судья Марина Сырова, уже прославившаяся своей своеобразной манерой рассмотрения дела, может присудить им и максимальный срок — семь лет заключения. По году за каждый из семи отводов, заявленных ей и ею же отклоненных.
Зрители, присутствовавшие в зале, не могли остаться равнодушными ни к защите, ни к обвинению. Если первая сторона поражала остроумием, то вторая, как и положено, наоборот.
Прокурор перечислил все, чего, по мнению обвинения, девушки из Pussy Riot хотели достичь своим февральским выступлением в ХХС. По его словам, активистки грубо попрали нормы поведения в храме, глумясь и издеваясь над прихожанами, находившимися внутри. Целью акции, по мнению прокурора, было разжигание ненависти и вражды, а вовсе не политический протест.
Обвинитель заявил, что никакой политической подоплеки в «панк-молебне» нет — имя Владимира Путина, как он считает, инородно в тексте, вставлено в него для отвода глаз. Причиной же такого вызывающего поведения стала религиозная ненависть. Прося для девушек всего три года заключения из семи возможных, прокурор учел, что они ранее не были судимы и имеют малолетних детей.
Слово потерпевших
Адвокат потерпевших Алексей Таратухин выступил первым и тут же развеселил публику: по его словам, деятели культуры и искусства, написавшие открытое письмо в защиту активисток, хотят «вернуть Россию во времена телефонного права». Зал отреагировал на это дружным хохотом — среди зрителей не нашлось человека, который счел бы эти времена давно прошедшими.
Защита потерпевших с доводами прокурора в целом согласилась, хотя Таратухин неожиданно высказался за условный срок для активисток. Никто так и не понял, что это означало.
Слово защиты Pussy Riot
Речь адвокатов Pussy Riot была более предметной и содержательной. Марк Фейгин указывал на то, что все вменяемые в вину девушкам деяния составляют административное правонарушение. Оскорбление религиозных чувств граждан или осквернение почитаемых ими предметов, очевидное в данном случае, наказывается нормами КоАП, а «богохульство» и «кощунство» вовсе не существуют в правовом поле.
Фейгин говорил о том, что Россия, как бы там ни было, является светским государством и существует в сфере физики, а не «бесноватости» и «богохульства». Защитник девушек отметил, что понятие Бога в Конституции и других законах не прописано — Бог является личной категорией, которую нельзя применять в правосудии. По его словам, Толоконникову, Алехину и Самуцевич намеренно унижают — девушки искренне извинились, но от них требуют «лизать ботинок судьи».
В заключение Фейгин заметил, что общество не простит государству осуждение Pussy Riot, в которых больше христианства, чем во всей стороне обвинения вместе взятой. На эти слова зал отреагировал аплодисментами.
Оваций адвокату Фейгину не вынесла судья Марина Сырова. «Мы не в цирке. Прекратить!», — рявкнула представительница Фемиды.
Другой адвокат Pussy Riot, Николай Полозов, перечислил статьи Конституции РФ, которыми должна руководствоваться судья: положения о независимости судей и о равноправии сторон и состязательности процесса. Он призвал суд руководствоваться исключительно основным законом и потребовал полного оправдания своих подзащитных. На эти словам публика тоже отреагировала аплодисментами.
Слово подсудимых
После перерыва слово взяли сами активистки. Надежда Толоконникова заметила, что ее вина не доказана, а сама панк-группа Pussy Riot не исповедует ненависть и агрессию. Надежда подчеркнула, что сам стиль активисток — цветные маски, платья и колготки — подчеркивает карнавальный и шутовской характер акций, беззлобных в своей основе.
Девушка опровергла обвинения в ненависти и вражде, процитировав первый куплет «панк-молебна», где очевидна именно незаметная прокурору политическая составляющая акции, а вовсе не религиозная. По словам Толоконниковой, ненависть к церкви, будь она у Pussy Riot, отразилась бы в их раннем творчестве, однако таких примеров во всем багаже группы нет.
В завершение своей речи Надя призналась, что она и ее подруги не знали о том, что женщины не могут находиться на амвоне.
Мария Алехина обратила внимание на то, что свидетель Жукова пришла в суд по распоряжению администрации храма. Потом Маша рассказала о беседе с сотрудниками центра «Э», которые обещали девушкам срок в три-четыре года, но намекали на «продуктивное раскаяние». О том же самом говорил и следователь, который неоднократно «терял» ее ходатайство о телефонном разговоре с сыном.
Катя Самуцевич была краткой. Она заметила, что все акции Pussy Riot сопровождались исчерпывающими пояснениями, и акция в ХХС не была исключением. Доказательств ненависти не содержалось ни в этом тексте, ни в других файлах с компьютеров подсудимых. После ее выступления судебные прения окончились.
Ходорковский о Хамсуде
Стоит отметить, что соратники экс-главы ЮКОСа Михаила Ходорковского, который находится в тюрьме уже девять лет, накануне распространили его письмо, посвященное процессу над Pussy Riot. В своем письме «Мне стыдно и обидно за это государство», Ходорковский описывает знакомый ему зал Хамовнического суда и стеклянную клетку для заключенных, где в свое время судили его и Платона Лебедева, а теперь судят активисток.
Ходорковский подробно описывает весь быт подсудимого, который нельзя назвать иначе, чем пытками. По словам Ходорковского, заключенный, которого возят из следственной тюрьмы в суд, спит не более трех часов — 20 часов в день занимают обыски, ожидание, дорога и сам суд.
«Подъем еще до общего завтрака, маринование, согнувшись, в «стакане», транспорт по московским пробкам — минимум 2 часа. Меня держали в «Матросской тишине» — это в центре, а девушек везут из Печатников — это в два раза дальше. Они, наверное, только чистого времени в дороге проводят часа по три в один конец. Два унизительных обыска в СИЗО с раздеванием догола — до отбытия и после приезда, еще два проводит конвой. Итого минимум четыре обыска в день», — пишет Михаил Ходорковский, восхищаясь стойкостью девушек.
Заключение
Не лишним будет отметить, с каким мужеством эти пытки переносили и переносят (а, вероятнее всего, будут переносить еще не раз) узники совести. Михаил Ходорковский и Платон Лебедев на скамье подсудимых выглядели более свободными людьми, чем их обвинители. Девушки из Pussy Riot, вопреки условиям содержания, милы и привлекательны. Мученик российского правосудия, Сергей Магнитский, погиб в тюрьме, не выдержав издевательств…
За такой суд всем, пожалуй, должно быть и стыдно, и обидно.
