В Выборгском городском суде Петербурга завершается процесс по делу активистов «Другой России», обвиняемых в продолжении деятельности запрещенной в 2007 году Национал-большевистской партии. Оно было возбуждено в конце октября 2010 года, и с тех пор основные обвиняемые усиленно создавали вокруг себя имидж мучеников, свернув до минимума оппозиционную деятельность в рамках легальной «Другой России». Вплоть до последнего времени они уверяли общественность, что они — будущие узники, ставя себя через запятую с реальными политзаключенными.
Тем не менее, прокурор попросила для «экстремистов» не реальные сроки, а небольшие штрафы: для предполагаемых организаторов, лидера местной ячейки другороссов Андрея Дмитриева, Андрея Песоцкого и музыканта Алексея Марочкина — 250 тысяч рублей, для остальных обвиняемых, Романа Хренова, Александра Яшина, Равиля Баширова и Андрея Милюка — 180 тысяч рублей.
Статья 282 УК РФ, между тем, предполагает штраф в 500 и 300 тысяч рублей для организаторов и участников экстремистской партии соответственно, хотя зачастую эта статья оборачивается для обвиняемых сроками, а не штрафами. Иными словами, даже прокурор, которую в блогах другороссы и сочувствующие им обзывали как могли, отнеслась к обвиняемым либерально, а «вежливый и тактичный» судья Сергей Яковлев, скорее всего, назначит меньше, чем просит обвинение, как это и принято.
Сторонники «Другой России» указывают на то, что дело «разваливается» и изначально было сфабриковано. Они пригласили в качестве свидетелей защиты авторитетных политиков и общественных деятелей, в том числе «яблочников» Максима Резника и Вячеслава Нотяга. С «Яблоком» у другороссов не всегда были безоблачные отношения. Проклинаемые другороссами либералы не могли им отказать в силу своего великодушия и чувства справедливости — они выступили на процессе, опровергнув явно ложные обвинения.
По версии подсудимых, оперативники «Центра Э» внедрили к ним своего сотрудника, который предоставил им квартиру для партийных собраний. В квартире велась скрытая видеозапись и прослушка. Журналистам сами обвиняемые говорят, что «стукач», который выступал по делу как «секретный» свидетель, изначально вызвал у них недоверие, однако это не помешало им такому сомнительному человеку довериться.
Сторона обвинения и впрямь подготовилась плохо, странные свидетели обвинения действительно дают невнятные показания, однако это слабая сторона всей системы судопроизводства. Любой юрист может подтвердить, что доказательная база в России почти всегда собирается крайне нерадиво. Известно про российские правоохранительную и судебную системы и другое — если есть четкая цель посадить тех или иных людей, то их посадят, каким бы дело ни выглядело абсурдным. Тому можно припомнить ряд известных примеров и еще сотни малоизвестных.
По сравнению с другими сфабрикованными политическими делами, дело петербургских другороссов выглядит значительно правдивее — лидер ячейки, Андрей Дмитриев, в частных разговорах не скрывал, что бывшие члены НБП в «Другой России» пытались культивировать эстетику и моральный дух легендарной запрещенной партии.
Пыл активистов, впрочем, охладился после уголовного дела — обвиняемые перестали участвовать в несанкционированных акциях, таких как «Стратегия-31» у Гостиного двора. Впоследствии это дало результат — правоохранительные органы становились к ним все лояльнее, разрешали обвиняемым выезжать в другие регионы и за границу, хотя они находились под подпиской о невыезде и надлежащем поведении.
Ненадлежащее поведение позже тоже стали прощать — Андрей Дмитриев и Андрей Милюк были задержаны на Исаакиевской площади 5 марта, однако на них даже не составили административных протоколов. Между тем, другие участники протестных акций, посвященных парламентским и президентским выборам, безнаказанными не ушли и провели в полиции по двое-трое суток, даже если были простыми прохожими. А минувшим летом в отношении пятерых обвиняемых дело прекратили за истечением срока давности.
В политических кругах Петербурга широко обсуждается версия, которая весьма похожа на правду. Если начиналось «Дело двенадцати» как политический процесс, как репрессии против заметных оппозиционеров, то теперь оно превратилось для властей в «чемодан без ручки» — завершить его как-то нужно, но максимально мягко, ведь обвиняемые оказались очень сговорчивы. Деятельность «Другой России», некогда очень бурная, сошла практически на нет.
Ряд источников также утверждает, что разрыв другороссов с самым заметным активистом партии, Игорем Чепкасовым, который был хедлайнером всех простестных акций в течение полутора лет, вплоть до конца 2011 года, это ни что иное, как «цена свободы», которую заплатили руководители петербургского отделения «Другой России». Этот эпизод сам по себе выглядит очень странным, но если проанализировать эволюцию другороссов и их акций за последние пару лет, добавив к этому «пшик» грозного «экстремистского дела», все становится на свои места.
